[indent] Развязка всегда является одной из важнейших частей истории. Мы начинаем читать ради неё, чтобы почувствовать то напряжение, скользящее где-то в затылке, ощутить привкус волнения на кончике языка. Желание узнать конец толкает нас на начало пути.
[indent] Cейчас время их развязки. У полукровок вся жизнь происходит как второсортная книжная серия, в которой перерыв между романами едва ли достигает пары месяцев. До боли предсказуемые и до зевков банальные. Ты станешь легендой или не более, чем лживым сказанием, если вырвешься из той накатанной колеи, что протоптали они за тысячелетия. У тебя есть короткое время на передышку и счастье, но потом - темнота.
[indent] Оливер проводит рукой по чёрной ткани костюма. Вся его когорта одета в доспехи с головы до кончиков пальцев. Все, кроме него. В этой битве Оливеру нужна будет его сила. Затрачивать необходимую энергию на смену цвета_преломление света от каждого куска доспехов он не мог, а потому снова одел этот костюм. Значительным плюсом было то, что в этом наряде его легко заметить: и Рейна, если успеет, увидит его как маяк, темнеющий среди золотых доспехов; и монстры будут издали отмечать лакомый кусочек. Значительным минусом было то, что его гораздо легче убить.Латексный супергерой - закутанный в нечто, напоминающее гидрокостюм, но с закатанными рукавами и мечом на поясе. Высокие мягкие сапоги, в которых прячется почти десяток ножей. Линч разминает конечности, подпрыгивает, нетерпение слишком сильно гложет его изнутри.
[indent] Оглядывая стройные ряды своей когорты, Оливер с содроганием думает о том, что кого-то из них сейчас видит в последний раз. Кто-то из его товарищей сейчас стремительно подводит к концу вдохи, отведенные ему мойрами. Они все изменятся после сегодняшнего дня. Потому что никто не смеет безнаказанно воевать с самой землей. Возможно, они умрут все.
[indent] Сильная, упорная и храбрая Рейна.
[indent] Безрассудный, грубый и преданный Кай.
[indent] Умный, милый, задумчивый Шейн.
[indent] Смешная и неловкая Бобби.
[indent] И, конечно, он. Просто Оливер, без каких либо красочных прилагательных.
[indent] Каждый мог уйти бесславно, случайно попав на меч врага. Мог задохнуться, оказавшись в зыбучих песках. Мог героически спасти кого-то. Несколько минут отделяло их от тысячи неизвестных вариантов, которые отличался степенью боли, моральной или физической, которую каждый испытает. Эта война не отпустит никого. Здесь будут лишь выжившие.
Линч снова оглядел воинов, стоящих в стройных рядах, их решительные взгляды и хотел дать минуту на то, чтобы они сумели сказать друг другу что-то важное. Они были ему как дети, а для детей хочется счастья. Оливер сейчас молил всех богов о том, чтобы они были живы и счастливы. Но кого из них просить, кому молиться?
[indent] По рядам римлян прошел изумленный шепот, послышался лязг доспехов, когда каждый поворачивался к другу, говоря что-то. И Линч на секунду почувствовал себя самым везучим полукровкой на свете, наблюдая за тем, как по небу летит пегас, на котором сидит самая смелая девушка, какую только видел этот мир. Маленькая темная точка в небе, дарующая спокойствие. Оливер наконец позволяет себе облегченную улыбку, покачивая головой, он сбрасывает с себя часть переживаний. На сердце становится легче и теперь будущее уже не так страшит.
[indent] Линч провел рукой по рукоятке меча — знакомый успокаивающий замысловатый рисунок, который был на каждом его мече. Отличительный знак и его его оружия. Овал над рукояткой и десятки извивающихся лучей солнца, несущиеся ввысь. На его предплечье идентичный знак — у Эреба было не так много детей чтобы придумать им символ, так что Оливеру пришлось сделать это самостоятельно. Круг как символ пустоты_затмения_н и ч е г о и солнечные лучши, отступающие пред этим мраком.
[indent] А спустя пятнадцать минут была война.
[indent] —Вперед? — Линч развернулся к ним, вглядываясь в живые и такие решительные лица. Сердце сжалось, пропуская удар за ударом. Никогда не был мастером слова, никогда не мог подобрать ключ к сердцам. Линч просто любил их, а они любили его в ответ. Когорта шагнула вперед ровным строем, некоторые били мечами о щиты. Некоторые улыбнулись ему спокойно и смиренно. Боже, он любил их больше, чем все на свете.
[indent] Он обращал внимание на тела, возле которых проходил и с сожалением думал о том, что не может тратить время и силы на то, чтобы оттаскивать с поля боя погибших. Больше не будет его ребят - их задорных улыбок, споров и пререканий. Будет только пустота. Смерть забирала самых достойных. Такое не забывается.
[indent] Кай, как всегда, находится рядом, прикрывая спину. Они уже привыкли драться в паре, так что понимали друг друга без слов. Он не задумываясь_не осознавая прикрывал левый бок друга, зная, что эта часть его обороны страдает. Они перебрасывали друг другу оружие_предупреждения_указания как и куда лучше пойти и были как никогда близки. Оливер упрямо рвался в противоположную часть равнины, желая поскорей увидеть лучшую подругу. Он думал над тем, что должен остаться возле своих ребят, но что-то все равно толкало вперед. Время остановилось, зациклившись петлей на этом ужасающем моменте: всюду кровь, всюду боль, слишком много уже полукровок в золотом лежит на земле. Оливер хочет кричать каждый раз, когда видит знакомое лицо. Хочет и кричит, еще упорней врезаясь в ряды монстров. Его мышцы уже начали болеть, а в ногах и руках скапливалась усталость, голова оставалась на удивление ясной, мысли преследовали лишь одну цель.
[indent] Беги. Лишь одно слово выстукивает сердце. Эхом мчится впереди, призраком указывая дорогу. Иногда оборачивается, что бы удостовериться, что Оливер следует за ней и не отстает. Его проводник слишком быстрый, а он — на пределе своих возможностей. Но остановиться не имеет права. За спиной раздается рык. Ночной кошмар любого полукровки, что превосходит по размерам среднестатистического волка и похож на буйвола, мчится следом. Измождено и рвано Линч мелкими глотками пьет воздух. Он оловом разливается по телу, утяжеляя шаги, делая его неуклюжим и медлительным. Все свои силы он вкладывает в бег, в надежде отвести монстра от большого скопления римских легионеров.
[indent] Беги, беги, беги. Кричит разум, когда Линч готов развернуться и принять бой. Погибнуть в неравном бою с огромной гарпией в розовой рваной футболке. Сейчас смерть ему не страшна. Это место, куда они все добровольно пришли, кишит тварями. Блюдо само прибыло на званный ужин, [float=right][/float]осталось только приготовить. Дыхание гарпии опаляет его затылок. Беги. Нужно добежать до холма, нужно добежать хоть куда-то. На открытом пространстве его не победить, нужно петлять, нужно бежать. Позади слышен крик Миньярда, раздосадованный и резкий, он содержит пару бранных слов, но общий смысл сводился к тому, что Оливер гад.
[indent] Впереди огромный камень, непонятно откуда взявшийся, но сейчас такой нужный. Линч ускоряется вверх по склону и в последнюю секунду прыгает в сторону, растворяясь в воздухе. Распластавшись на земле он отделался легким ушибом и надеждой на то, что монстр из под камней не вылезет. Звук, с которым монстр влетел в груду камней, оглушает, а куча пыли, поднявшаяся в воздух заставляет прикрывать нос рукой. В волосах запуталась пыль, попавшая не только в глаза, но и в легкие. Оливер отчаянно кашляет, поднимаясь с травы. Земля мелко дрожит под ногами: Гея просыпается.
[indent] Беги. Нужно найти ее, увидеть хоть краем глаза и удостоверится, что все в порядке. Он упрямо продвигается вперед, помогая полукровкам и давно уже потеряв счет сраженным противникам. И всегда мысленно прощается с каждым павшим, будь то римлянин или грек. Сегодня они все были просто детьми, которые пытаются спасти мир и не погибнуть. Как и всегда, в прочем.
[indent] Оливер едва успел пригнуться, но тяжелая дубинка все равно задела голову, рассекая тонкую кожу, так что спустя пару секунд на лицо полилась кровь. Он провел по лицу рукой, смахивая красную пелену, уже успевшую залить лоб и глаза. Драконница не была самым сильным монстром, с которыми он сражался, но именно эта особь была особо крупной. Она хищно улыбнулась, провела раздвоенным языком по губам и [float=left][/float]кинулась вперед. Их бой больше был похож на танец, с медленным шагом вокруг по кругу и резкими выпадами. Монстр что-то шепчет, но все внимание Линча сосредоточено на её конечностях. Кровь не останавливается, словно на голове задели вену, и теперь все его лицо залито красным. Капли падают на костюм и траву, Оливер бесконечно смахивает пелену с глаз, едва не пропуская удары. В конце которого он все же смог нокаутировать ее ударом в голову, когда Кай своей любимой цепью ударил ей по ногам. Они смеются, обмениваясь неуместной шуткой, а затем Кай бежит на помощь девушке, на которую пару секунд назад указал Оливер. Сам Линч переводит дух, снова вытирает глаза и осматривает долину, пытаясь понять, куда же нужно идти дальше. 
[indent]  [indent] Пять.
[indent] Линч никогда не сможет вспомнить что заставило его обернуться, оставляя спину незащищенной, нарушая то самое правило, которому всегда сразу учил полубогов. Он никогда не сможет объяснить каким именно образом почувствовал, что она там, но все именно так и было. Рейна, живая и здоровая, отправила в Тартар очередного монстра и замерла. Едва встретившись с ней глазами, Оливер широко улыбнулся, а затем его тело дернулось вперед. Он непонимающе уставился на копье, торчавшее ниже левого легкого, поднял к нему руку и снова устремил взгляд на девушку, как будто она могла ответить почему из его тела торчит кусок дерева.
[indent]  [indent] Четыре.
[indent] «Яд,» - думал он, спокойно рассматривая зеленоватые капли, оставшиеся на руке после того, как копье пропало. А затем тот звук, которого страшиться каждый полукровка — его меч падает на землю, выскользнув из ослабевшей руки, а он падает следом, оседая на колени и лишь спустя пару секунд падая на бок. Сначала делает попытки подняться, от шока все еще не понимая произошедшее, но руки уже не могут поднять тяжелое тело и он снова, и снова падает. Упрямый баран, живущий внутри, гордо вздергивает голову, принимая бразды правления и заставляет Оливера делать безрезультатные попытки спастись. Все что ему удаётся — перевернуться на спину.
[indent]  [indent] Три.
[indent] Серое небо, серый пепел, парящий в воздухе. Серая дубинка, готовая размозжить его череп, но в последнюю секунду куда-то исчезнувшая. Звуки битвы усилились в тысячу раз, оглушая и поглощая, а он громко хрипит, пытаясь ухватить легкими хоть немного воздуха и захлебываясь собственной кровью, которая тонким ручейком бежит изо рта. Один плюс в том, что он лежал все же был — кровь, льющаяся с раны на голове больше не застилала глаза, разрешая ему разглядывать небо последние минуты. Яд медленно, но верно, разжигал в венах огонь, расползаясь от раны на боку и заполняя все его существо, причиняя боль даже от тех слабых движений, что он делал. Римские войны идут до конца, они никогда не сдаются, а падая, поднимаются снова, поэтому Оливер стискивает зубы и делает очередную попытку встать, которая, как и десятки предыдущих не увенчалась успехом. Болевой шок начинает проходить, так что в один момент ему кажется, что кто-то поддел крюком его грудную клетку и тянет наверх, а потом резко роняет на нее небосвод. Яд, просочившись в кровь, холодной змеёй скользит по голубоватым венам, отравляя каждую частичку тела и пытаясь как можно скорее добраться до сердца. Даже терзающая боль, ставшая уже привычной, кажется ничтожной по сравнению с тем ощущением, которые испытывает медленно сгорающая в агонии душа. Жизнь меркнет, тускнеет, но не уходит, несмотря на то, что Оливер уже был готов с ней расстаться. Однако, нет.
[indent]  [indent] Два.
[indent] Слабые попытки сделать вдох причиняют еще больше боли, чем отсутствие воздуха, так что Линч бросает всякие попытки и постепенно затихает. И тут же голову разрывает голос, похожий на раскат грома. «Рано. Радуйся, что ты мне еще нужен и папочка не даст тебе так жалко помереть. А теперь пора спать».  Этот голос не был древним и скрипучим, он больше преисполнен самолюбованием и гордостью от того, что спас свое дитя. Горд от того, что умеет делать такие вещи. Потому что он — высшее существо, сильнее чем титан, величественнее, чем просто бог.
[indent]  [indent] Один.
[indent] Оливер пытается улыбнуться, растягивая испачканные кровью губы. Перед глазами все темнеет, оставляя лишь единственный источник света — лицо Рейны. Ее лицо застилает собой все вокруг, серое небо, серый пепел, ее губы шевелятся, но он ничего не слышит. Линч безумно хотел [float=right][/float]сказать что-то успокаивающее или приободряющее, но едва ли мог придумать слова прощания.
[indent] — Не беспокойся, — последние силы уходят на то, чтобы поднять окровавленную руку чуть вверх, в поисках ладони Рейны. Глупо вышло. Она хотела спасти его от смерти, не взяв с собой в поиск, а теперь он задыхается у нее на руках из-за того, что пытался отыскать и убедиться, что он в порядке после путешествия. Если бы он пошел, то не задыхался бы, лежа в грязи посреди поля боя. Или же смерть нашла бы его во время поиска?
[indent]  [indent] Ноль.
[indent] Он закрывает глаза и проваливается в холодную тьму.

[NIC]Kai Barrow[/NIC][AVA]https://i.imgur.com/mZnfVzt.png[/AVA]
[indent] Чистая и ничем не разбавленная ненависть накрывала меня с головой, погружав в свою пучину мракобесия. Я бесновался и был готов разорвать всех монстров, а затем спуститься в Тартар и отыскать того самого, кто позволил всему этому случиться. Затем я бы пошёл на Олимп и заставил их ответить за каждую жизнь, что оборвалась сейчас. Они бы назвали каждого погибшего поименно, каждое имя запечаталось бы шрамом на их бессмертных телах.
[indent] На поле боя мы передвигались в нескольких метрах друг от друга, прикрывая и помогая. Отработанная за много лет схема, всегда спина к спине, всегда немая защита. Мы могли бы с легкостью зачистить тот кусок, на котором начали, продолжая битву там, где начали. Постепенно продвигались бы вперёд, тесня чудовищ. Но Оливер никак не мог оставаться на одном месте, его энергия постоянно стремилась куда-то дальше. Я не понимал зачем, но знал куда именно его тянет. Туда, к огромной статуе Афины Парфенон, которую доставила Рейна. Из-за этой девчонки у нас в последнее время была куча проблем. Ее внезапное исчезновение, просьба помешать Октавиану организовать лагерь. Мы, между прочим, рисковали своими головами, делая за нее грязную работу. И мы не были друзьями, чтобы делать это за «спасибо». Греки мне безразличны, Рейна тоже, так на кой черт я не спал, придумывая варианты взрыва конюшен? Ответа пока что не было, так что я уповал лишь на смутные обещания Линча.
[indent] Я воткнул меч в сердце какого-то монстра и дернул его вниз, чуть прокручивая, так что спустя секунду меч уже просто висел в воздухе, осыпаемый пылью мертвого чудовища. Этот клинок был идеален — легкий, сбалансированный, острый, лежащий в руке так, будто сделан для нее. И это действительно было так, вот только загвоздка была в том, что его никто не делал: я сам нагрезил его несколько лет назад. Одно из моих лучших творений.
Пот застилал глаза, руки начали болеть, все тело ослабело, но мы шли и шли, пока наконец не достигли цели. Услышав сдавленный крик, я резко развернулся и не успел даже подумать что делаю, как в несколько шагов оказался у девушки, прижатой к земле чудовищем. Воткнуть ему в спину нож и подхватить ее, перебрасывая руку через плечо, чтобы быстро отнести в безопасное место.
[indent] Возвращаясь назад я стал свидетелем этого. Оливер сражался от меня на таком расстоянии, что казался размером не больше полуметра. И вот этого маленького полуметрового Линча проткнули копьем, в тот момент, когда он радостно повернулся к Рейне. Претор уже бежала к нему, безвольно падающему на землю. Я сорвался с места, не замечая ничего, в голове билось только миллион коротких «нет!нет!нет!». Линч просто не может стать мертвым, он самый живой человек во всем лагере. Я добрался до него тогда когда Оливер Линч произносил свои последние слова.
[indent] — Линч? — стараясь скрыть дрожь рук и голоса, я держался на расстоянии. Но было уже поздно, мой лучший друг закрыл глаза, его рука безжизненно упала на мягкую землю. Оливер столько раз спасал мне жизнь, морально и физически, так упрямо возвращал меня к жизни и делал все, чтобы у меня было будущее. А теперь все, нет больше Оливера Линча.
[indent] Подходя ближе, я оседаю возле тела и, все еще не веря, произношу:
[indent] — Вставай, засранец, не время отдыхать. Не могу поверить что ты...
[indent] Голос сорвался, а щекам стало тепло от слез. Я уже и не помнил когда плакал в последний раз. Даже когда мой ночной кошмар растерзал отчима и мать, мои глаза оставались сухими. Но сейчас, когда мой лучший друг лежал передо мной бездыханный, сдержаться было выше моих сил. Времени прошло не так много, тело еще не начало разлагаться и очевидной разницы между сном и смертью не было. Лицо Оливера было таким спокойным и умиротворенным, будто он внезапно заснул. Кожа блестящая от пота, волосы взъерошенные, лицо в крови. Он даже так выглядел как супер звезда, мечта половины девушек лагеря. Но теперь все кончилось.
[indent] Рейна поднялась, ее глаза были сухими, а лицо бесстрастным. Я всегда подозревал что она была влюблена в Оливера, но сейчас эти мысли рассевались как туман на рассвете. Она не любила никого и ничего. Бросив сверху плащ, она развернулась в другую сторону. Я медленно убрал руки от лица, не стесняясь собственного проявления ранимости, рявкнул:
[indent] — Нужно убрать его отсюда, чтобы не затоптали. Он ведь не животное.
[indent] Я крепче сжимаю меч и с рычанием разворачиваюсь. Не смогу взять его, не смогу дотронуться до холодеющей кожи, это приблизит понимание и принятие потери. А принять это я никак не мог. Я должен как-то помочь ему. Я должен выпустить пар. Я должен. Все остальные воспоминания — боль, кровавая агония, от которой, удивительно! мне стало легче.
От моего лучшего друга осталось только кровавое пятно на земле. Я был готов собрать все это назад, если бы мне сказали, что это вернет его. Но никто так не говорил, так что я просто опустился на землю и замер. А вокруг была война, жизнь и смерть.
[indent] — Он мертв из-за тебя.
[indent] Единственное, что я сказал Рейне, стоя возле нее после битвы и не отрывая взгляд от горизонта. Римская героиня, предательница Рима. Я хотел вцепиться в её плечи, встряхнуть. Заставить почувствовать хоть что-то. Но ледяная королева оставалась бесстрастной. Ей было глубоко плевать и на жизнь, и на смерть Оливера Линча.
[indent] Совсем не так я представлял себе Победу. Казалось, что будет ликование, будут сотни обнимающихся от счастья людей, будут салюты и хлопушки, а я буду смотреть на своих бывших и сегодняшних учеников, будет радоваться, что все прошло, что все закончилось, а впереди долгая и счастливая жизнь. Тихо стоя в сторонке, утирая со лба пот.
Были только слезы. Боль от потери. Осознание того, что ужас, с которым они жили целый год, прошел. И словно лопнула внутри струна, заставлявшая держаться. Потому что единственным человеком, который помогал держаться был Оливер. Но он ушёл. Мой лучший друг стал одним из павших героев. Со временем его имя забудется и все те подвиги, которые должны были восславить его, не будут совершены.
[indent] Казалось, люди забыли, что такое жить без войны.
[indent] После войны был целый мир.

[indent] К медикам я ворвался как ураган, все еще мысленно содрогаясь от того, что увижу. Но когда я услышал новость, то чуть не подпрыгнул до потолка — Линч жив, просто впал в глубокую кому, вызванную чем-то непонятным. Может быть, это последствия того яда, может чего-то другого, но факт в том, что он дышал. Редко, почти незаметно, но дышал! Его сердце нерешительно билось, словно не зная, позволено ли ему это. И это было настолько круто, что было желание отмечать каждый год этот маленький праздник.
Рейна уже была там и держала его за руку. И именно она не имела на это никакого права, потому что сама загоняла его в могилу.
[indent] — Рейна! — Мой голос — голодная  псина у которой пытаются забрать еду. — Как ты смеешь тут быть? Это ведь ты виновата в том, что он здесь. Это же Линч, он бы не допустил такой ошибки. Но услышал тебя. Потому что мы шли через все это поле чтобы найти тебя. Если он не очнется, это будет только твоя вина! Уходи. Ты не имеешь права приближаться к нему.
[indent] Моя злость резко развернулась, оскалив зубы, ей просто необходимо было найти виноватого и, как удобно, что эта малявка оказалась здесь. Моя рука обхватывает её предплечье, оттаскивая от кровати Оливера.
[indent] — Если ты думаешь, что я тебя не ударю, то ошибаешься.
[indent] Почему-то в римском лагере правило "нельзя бить девушек", явно не работало. Они в первую очередь считались войнами и полукровками, а уж потом носителями груди.
[indent] Следующие четыре дня я действительно сходил с ума. Почти весь лагерь, да и я сам, заметили изменения. Сначала я рвался в драку, злился по поводу и без; в своем бессилии был разрушителен для себя и окружающих. Я мог бы схватить Октавиана, привязать к повозке и пустить коней галопом. А потом на вопрос "какого черта?" ответить, что все мои агрессивные порывы сдерживались Линчем. И что теперь его нет.
Спустя два дня я был опустошен, был непривычно тихим, словно опять вернулся в те времена, когда Линч был в первой когорте и еще не вытащил меня из "самобичевательной депрессии", как мы называли то состояние. И это было до ужаса стремно. Мать в коме, Линч в коме. Неужто каждому, к кому я привязываюсь суждено пасть вечным сном? Я что, типо яблочко, которое куснула Белоснежка?
[indent] — Ну что, отоспался, засранец? — я радостно вздохнул, видя открытые глаза друга. Голубые глаза поддёрнуты легкой пеленой усталости, лицо уставшее, а вся кожа раскраснелась от амброзии. Мне сообщили, что он очнулся совсем недавно и все дела тут же были отброшены назад. Я плюхнулся на больничную койку с излишней осторожностью.
[indent] — Я рад, что ты жив. — секунду я действительно раздумывал над тем, не обнять ли его. — Но тебе все равно никто не поверит. Ничего не докажешь. Я вообще молчал.
[indent] Линч рассмеялся, ударяя меня в плечо. Я видел, что он постарался приложить достаточно сил. Раньше от такого удара я бы покачнулся, теперь едва почувствовал. Ради его спокойствия я возмущенно потер плечо, будто действительно смог что-то почувствовать.